Иногда случается такое настроение, когда специально устраиваешь мир так, чтобы все было идеально: в доме порядок, тетради нужные аккуратно сложены в сумку по разным отделам, ненужные лежат в столе, кот накормлен и даже кресла на кухне стоят ну прямо как надо, друг напротив друга, а не как обычно, то есть, как попало.
И вот ты носишься по съемной двухкомнатной квартире (плюс туалет-ванна-балкон), олицетворяя собой саму жажду чистоты и порядка, старательно изображаешь Золушку и Мистера Пропера одновременно, воссоздавая мифический идеальный порядок, который подвластен исключительно мамам и бабушкам. Знаете, это когда пыли в квартире нет в принципе (даже на люстре и под диваном), в кои-то веки начисто протерты все зеркала, а в холодильнике продукты стоят по росту. Йогурт - главный, он выше.
ааааатберите у меня клавиатуру
И все так красиво, и блестит, и гармонирует, что внезапно вдруг жутко хочется свежесозданному дому своему хоть как-нибудь, это, соответствовать - а то вон, в зеркало глянешь, а видок у тебя там сильно неважный. Может, волосы торчат не туда, куда положено, или брови, кажется, не совсем одинаковые, или любая другая чепуха, которая вчера или завтра так и осталась бы незамеченной. Потому что и без этого проблем по горло, и не успеваешь никуда, ни-ку-да, черт возьми, совсем!
Сегодня время есть, а проблем нет, поэтому следующие три часа с помощью половины косметики усиленно создается некий образ, призванный одним своим явлением миру в режиме "по умолчанию" влюблять в себя по шесть штук парней ежечасно. То есть, красота после мейк-апа образовалась действительно неписанная - ах, какие глаза, какие ноги, какие ноги!...
Хмыкаешь в кулак. (Ха. Еще бы.) Глаза эти отдельно рисовались только час - тут подводка потоньше, тут потолще, тут тон красивенький, а здесь еще один, но нежнее. И прочая лабуда в этом духе; целый час на нервах - а вдруг накосячишь и смывать, вот не дай бог, потом ж еще столько же корячиться, мрак, в общем.
Пипл, само собой, таких очей божественной красоты еще в жизни не видел, а тут ты как выйдешь на улицу, как подмигнешь тому тощенькому! Эх-ма, думаешь, кому ж такая красотень достанется, ну да ладно, вы, народ, на меня прекрасную смотреть - смотрите, а руками лапать не извольте, потому как с произведениями искусства именно так и полагается поступать.
И вот идешь ты по улице, как гений чистой красоты, вся неземна и воздушна, в голубом платье с бантом на попе, шикарным раскидистым бантом, на который все поголовно пялятся, потому что ну как не смотреть на этакую совершенную попу, бантом празднично увенчанную, правда, о чем вы вообще. Вот, значит, летящей походкой настоящей леди, идешь ты к метро, потому что так до института быстрее, чем по пробкам. Встаешь на эскалатор, метро в Питере глубокое, только спускаться минут пять. И вот в это время ты, само собой, вертишь головой по сторонам, потому что интересно же, вдруг народ какой красивый попадется, может, познакомишься еще с кем-то, а потом любовь, семья и дети, надо смотреть по сторонам обязательно, а то вдруг. И все. Точнее, и ничего.
А стоишь ты, напомню, вся такая просто как с картины сошедшая, мечта, муза. Нет в тебе недостатков сегодня, ни единого, с собаками искать станем - не найдем. И по этому поводу ты не то что бы рада, а просто отстраненно так горда.
Так вот, смотришь по сторонам, и вдруг видишь - на параллельном экскалаторе, который вверх едет, двое стоят, мальчик на ступеньку ниже девочки, лет им обоим так по восемнадцать, и одеты еще смешно так: у девочки желтая футболка до колен с оленем, у мальчика ветровка растаманская, джинсы дырявы у обоих, и дреды тоже у каждого, рыжие и блондинистые соответственно. Смешные такие, веселые, сразу видно, любовь у них, и что еще людям надо, кроме, в самом-то деле.
Время останавливается.
И до тебя внезапно доходит, что при всем твоем совершенстве и новом платье тебе дико кое-чего не хватает. Самую чуточку. Ничтожную малость. Совсем чуть-чуть чертовски не хватает любви. Потому что вдруг в голове осознается, резко, будто шестеренки переклинило: меня уже года три никто не гладил по голове, не целовал руки, не щекотал до истерического смеха, чтобы повеселить. Никто не прилетал ко мне в четыре утра, веселый, пьяный и самый, самый красивый, не закидывал меня на плечо и не тащил в кровать бесцеремонно, не читал сказки вслух по ролям, не... да господи, с ума же сойти, ты что, господи, больной? Ты мне самое важное дать забыл, а потом и я не вспомнила, что у меня его нету, какие же мы с тобой идиоты. Я любить хочу, господи, а не выбирать платья часами, чтобы казаться красавицей людям, которым на меня плевать.
В общем, скажешь, мол, Боже, сорри, но ты не прав. Ты, мол, это, рассчитывайся, за тобой должок за три пустых года, как-никак.
Время запускается снова.
И все, как было, только растаманская парочка уже скрылась на верхней площадке. "Счастливые" - думаешь вдогонку - "Эх, мне бы так". Поправляешь платье, расправляешь плечи - минутная слабость дорогого стоит. Запрещаешь себе волноваться по этому поводу, покупая взамен клубничное мороженое. Внутри растет предательское чувство ощущения чуда, а ты, между тем, точно знаешь, что чудес не бывает, по крайней мере, у тебя.
Через пять дней на фотовыставке тебе предложит выпить улыбчивый парнишка в драных джинсах. И вот что я тебе скажу: сделай милость, не упусти.
Потому что чудеса случаются.